|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Приехал, прошел день – никто мне не звонит, второй – никто не звонит. На третий день дрожащей рукой звоню руководителям компании, а они говорят: «О, вернулся, как отдохнул?». Отвечаю: «А как у вас?». Оказалось, что у них всё еще лучше, чем было при мне. С момента принятия того решения прошло уже девять лет, но я по-прежнему считаю его самым мудрым и правильным управленческим решением в своей жизни. В дальнейшем мы нашу группу компаний реструктурировали. Две компании продали, четыре успешны и хорошо развиваются, наверное, даже лучше, чем если бы они развивались внутри группы. Тогда я понял: не надо смотреть только внутрь себя, надо смотреть вовне. Мир большой. И мы начали инвестировать, сделали порядка 20 инвестиций в разные стартапы. Сегодня из этих 20 инвестиций получилось с десяток успешных компаний. Кто-то провалился, безусловно. Три компании мы продали. Но больше всего меня радуют не проданные компании, хотя венчурный инвестор должен радоваться именно продажам. Больше меня радуют компании, построившие из ничего эффективный бизнес, в котором заняты сотни людей, с многомиллионной выручкой. Если говорить про миссию, то моя миссия – помогать предпринимателям добиваться успеха. Возможно, это не совсем миссия венчурного инвестора. Успех предпринимательский – это успех в деньгах. И для венчурного инвестора они тоже мерило успеха. Но если говорить по гамбургскому счету, то мне доставляет наибольшее удовлетворение помощь молодым, начинающим предпринимателям, которые хотят создать свой бизнес, потому что считаю, что предприниматели – это лучшие люди на земле, они делают всё лучшее, двигают страну и мир вперед.
Так случилось, что мне ближе и понятнее русскоязычные предприниматели. Неважно, в какой стране они работают. Главное, чтобы у нас с ними был схожий менталитет. С одной стороны, русскоязычным предпринимателям чуть сложнее живется, чем другим, им труднее делать бизнес. А с другой стороны, наступает эра русскоязычных предпринимателей. У них очень большой нереализованный потенциал. Я вижу свою миссию и миссию своего фонда в том, чтобы поддержать этих людей на пути к успеху. Помогать предпринимателям у меня получается гораздо лучше, чем самому быть предпринимателем. Видимо, в этом мое призвание. – Сейчас в России появилось много людей, стремящихся помогать предпринимателям. Однако их поддержка зачастую ограничивается общими рекомендациями. Как понять начинающему предпринимателю, кто и что ему действительно поможет? Как найти своего коуча и инвестора? – Я тут буду немного циничен. Очень сложно добиться предпринимательского успеха, построить серьезную солидную компанию, особенно на международном рынке, если мы говорим про технологии. Венчурные инвестиции и венчурный успех – это масштаб, многократный рост компании. И это одна из самых сложных задач, которые есть. Успеха может добиться только тот человек, который знает, как его добиться. Образ успешного предпринимателя сегодня часто ассоциируется с тинейджерами Марком Цукербергом, Эваном Шпигелем, у которых раз – и все получилось. Но если мы обратимся к цифрам и статистике, то узнаем, что лучшее время для создания компании стоимостью больше 100 млн долларов – это возраст 40 +.
Это предприниматель, который сгубил пару компаний, построил одну среднюю, а сегодня у него уже третья, четвертая, может быть, пятая компания, с которой он, действительно, добивается большого успеха. Это предприниматель, у которого уже есть опыт, есть связи, есть пресловутые 10 000 часов ремесленничества, когда он становился профессионалом. Мы не хотим идти против статистики, понимая, что лучше делать ставку на тех предпринимателей, у которых есть хорошие шансы добиться успеха. Поэтому когда я говорю, что хочу помогать предпринимателям, это не значит, что если ко мне обратятся десять тысяч студентов со своими прожектами, я брошу туда деньги. Нет. Опытный предприниматель знает лучше меня, как ему добиться успеха в предметной области. Просто ему не хватает несколько компонентов для этого: денег, знаний в таких специфических областях, как финансовая стратегия, фандрайзинг, глобальное масштабирование. Это та помощь, без которой большой технологический бизнес построить крайне сложно. Мы стараемся помогать в областях, имеющих второстепенное отношение к основному бизнесу, но без которых не обойтись – это финансовое планирование, стратегическое развитие, привлечение следующих инвестиций. Если предпринимателю нужна помощь в основном бизнесе, то вероятность того, что он добьется успеха, не очень велика. И, наверное, это не наш клиент, скажем так. Да и не факт, что мы может быть суперполезны в прикладных предпринимательских советах. Мое предпринимательство закончилось 10 лет назад, сейчас мой предпринимательский опыт не совсем релевантен – мир так быстро меняется. Но в нашем инвестиционном портфеле собраны очень сильные компании мирового уровня. Их опыт как раз релевантен, потому что один предприниматель уже успешно зашел на китайский рынок, другой – в Америку, третий попробовал новую методику развития продаж. Мы создаем комфортную среду для общения предпринимателей, просим их помогать друг другу – это очень важно. Мы хорошо понимаем, что нужно нашим звездным предпринимателям, а что не нужно. Они не любят, когда инвесторы ставят себя на ступень выше их, вспоминая свой 10–20-летний опыт предпринимательства, когда начинают лезть в чужой бизнес, в операционку и учить жизни. Мы делаем так, чтобы им было комфортно. Знаете, как в фильме «Мимино»: «Сделай, чтобы мне было хорошо, я тебя так довезу, что и тебе будет хорошо». Вот этот принцип мы стараемся претворять в жизнь. – Предприниматель всегда стоит перед дилеммой, что лучше – развивать бизнес на свои заработанные средства или все-таки на заемные? Инвесторы, знаете, тоже бывают разные. Обращаясь за помощью, основатель компании зачастую рискует потерять свой бизнес. Но можно ли заработать большие деньги, не привлекая инвестиции? Или, если ты хочешь добиться больших результатов, лучше искать инвестора? – Можно ли заработать большие деньги, не привлекая инвестиции? Очевидно, можно. Но вероятность этого стремится к нулю. «Большие деньги» в моем понимании означают создание компании-мирового лидера. Чтобы построить ее, надо быть лучше, чем американская компания, у которой есть возможность привлекать сотни миллионов, миллиарды долларов. Это задача очень сложная. Мы знаем российские успешные компании, которые развивались вообще без инвестиций. Однако если бы у них они были, эти компании стали бы еще успешней.
Сегодня российская ИТ-компания не сможет без инвестиций завоевать лидерство на международном рынке. Победила все-таки американская бизнес-модель, когда мы десятилетиями вкладываем в развитие компании, а только потом начинаем зарабатывать. Что касается инвесторов, то, действительно, я тоже видел много бизнесов, которые, что греха таить, были разрушены инвесторами, или же вхождение инвестора сильно осложнило их дальнейшее развитие. Речь идет и о токсичных инвесторах – если компания стремится на мировой рынок, то, наверное, не стоит брать, например, санкционные деньги или деньги с сомнительным происхождением. В дальнейшем растущей компании придется проходить много комплаенсов. Если в нее будут вкладываться инвесторы с сомнительной репутацией, новые, правильные инвесторы уже не захотят иметь дело с ней. Но профессиональный венчурный фонд инвестирует разумно. Я знаю успешных серийных предпринимателей, которые, заработав капитал на прошлом бизнесе, всё равно привлекают венчурного инвестора. Венчурный инвестор – это – На каком этапе развития бизнеса лучше обращаться к венчурному инвестору? – Я бы сказал, чем позже, тем лучше. Хоть выскажу и обратное мнение. Нередко в России будущий предприниматель имеет хорошую работу. У него есть мечта – основать компанию. Он начинает искать инвестиции. А его все спрашивают, где продукт? Он говорит: «Я сейчас работаю, у меня семья, поэтому с работы уходить не хочу. Вот в меня инвестируют деньги, тогда я смогу уйти с работы и реализую свою идею». Таких людей инвесторы обычно не любят, потому что один из главных секретов успеха предпринимательства заключается в наличии определенного качества, которое мы называем commitment. Это понятие сложно перевести на русский язык. Я перевожу его как «звериная уверенность в успехе, ради которой человек готов сжигать за собой мосты». А что такое сжигать мосты? Это значит уйти с хорошей работы в потенциально голодные годы, суметь сделать первые шаги в предпринимательстве, пока инвесторы не спешат инвестировать в твой бизнес. Продать машину, потратить личные сбережения, чтобы финансировать первый год жизни компании. Я с большим уважением отношусь к предпринимателям, которые настолько уверены в успехе, что готовы мало того что жертвовать своим временем, которое дорого, но и своими личными активами.
Первые деньги сложнее всего привлечь. А время очень важно. Я бы советовал новичку взять для бизнеса первые деньги из своих ресурсов или ресурсов близких людей, которые тебя знают как человека слова, дела, у которых ты уже репутацию заработал. И не тратить время на инвесторов, акселераторы и прочее. Если у тебя в голове сложилась какая-то концепция, если ты нашел где-то 100–200 тысяч долларов, за год сделал продукт, пусть еще кривенький-косенький, бета-версия, более того, нашел людей, которые готовы за этот продукт платить, – вот тогда у тебя начинается бизнес. Если ты понимаешь, что твой продукт кому-то нужен, ты попробовал спрос, тогда, действительно, необходимо вкладывать много денег в продвижение, в доработку, шлифовку продукта. И он взлетит. В этот момент без венчурных денег обойтись очень сложно. Это время, когда нужно искать профессионального инвестора. Кстати, топ-менеджеров, которые от меня уходят в свой бизнес, я просто уважаю за такой шаг. Когда человек увольняется, чтобы начать свое дело, я часто даю ему небольшие ангельские инвестиции, даже не спрашивая, что именно он будет делать, просто говорю: «Конвертируемый займ». Поэтому лучше первые шаги делать самостоятельно или с помощью близких, знакомых. – В связи с кризисом из-за пандемии изменились ли требования к компаниям, которые хотят, чтобы ваш фонд Leta Capital заинтересовался их проектами? – Я считаю, что кризис исключительно хорошо повлиял на русскоязычных предпринимателей. Очень им уже помог и будет помогать. Кризис нивелировал почти все фундаментальные недостатки русскоязычных предпринимателей.
Приведу несколько примеров. Еще вчера, как говорят, до нашей эры, до начала эпидемии очень важно было, где у тебя R&D. Если инвестор слышал, что у тебя R&D у черта на куличках (я имею в виду Восточную Европу, дальше на Восток), то он плохо к этому относился. Сейчас же все работают в формате home-office, поэтому никого не волнует, где R&D. Территориально распределенный R&D, R&D в любых локациях – теперь совершенно нормальное явление. Раньше это был большой недостаток российских стартапов, а сейчас на него никто не обращает внимания. Развитие бизнеса и продажи. До пандемии положено было ездить по клиентам, на выставках выступать. Это всё очень дорого. У российских компаний часто не было таких денег. Они всегда пытались продавать через телеконференцсвязь. Сейчас весь мир продает через телеконференцсвязь. И B2B-сделки так сейчас заключаются, можно сидеть в колл-центре в Москве или в Санкт-Петербурге, в ночную смену работать и в Западную Европу или в Америку продавать. Сейчас это нормально. Если вы спросите, какой самый главный недостаток русских предпринимателей – вчерашних технарей, отвечу: они не сторителлеры, не экстраверты. А что такое работа на самоизоляции? Это комфорт для интроверта. И жуткий дискомфорт для экстраверта. В то время как американские предприниматели лезут на стену в четырех стенах и с ума сходят без выставок, русские находятся в своей зоне максимального комфорта, делают бизнес, просто сидя за компьютером. Это то, о чем они мечтали десятилетиями. У нас в России самый качественный софт, самые качественные инженеры. У нас других проблем немало, но то, что самые лучшие программисты и дата-сайентисты – из России, не спорят даже в Кремниевой долине, где таких специалистов много. Почти миллион русскоязычных инженеров работает в компаниях Долины. Наша задача – реализовать этот потенциал, создав компании, создав продукты и интеллектуальную собственность. Продавать интеллектуальную собственность гораздо выгоднее, чем продавать труд программистов. Мы ведем учет всех раундов инвестиций, которые привлекают русскоязычные программисты и предприниматели. За полгода мы насчитали более 50 раундов, каждый из которых – более 10 млн долларов, а это нормальный раунд по американским меркам. У всех русскоязычных предпринимателей команды, в основном, сосредоточены в русскоязычной Восточной Европе, это дешевле, а главное, гораздо качественнее, можно собрать действительно очень крутые команды. В Долине такую команду собрать невозможно, потому что все самые крутые программисты там уже работают в Google и в Facebook, их оттуда выдернуть почти невозможно, даже за самые большие деньги.
Поэтому, если статистически сравнить нынешний период с таким же периодом в прошлом году, вы не найдете там 50 компаний, каждая из которых «подняла» 10 миллионов долларов за полгода. Я вам гарантирую, что не было такого периода. Сейчас же мы видим восходящий тренд. Мы видим, что эра русскоязычных предпринимателей в технологической области наступила, можно сказать. – Почему вы считаете важным слагаемым для успеха компании развитие soft skills? – У меня был как-то разговор с Дмитрием Гришиным, основателем Grishin Robotics. Я его спрашивал: «Ты в Долине инвестируешь, какой самый главный скил у фаундера для тебя? Без чего ты точно не будешь инвестировать в человека?». Он говорит: «Самый главный скил – умение привлекать деньги. Я же хочу проинвестировать стартап, который будет единорогом, а если он не умеет привлекать деньги, то точно не добежит до большого размера». Без денег современную компанию в современных технологиях нельзя построить. Фандрайзинг это про soft skills и продажи. У нас сплошь и рядом полно стартапов с продуктами мирового уровня, но фандрайзинг-скилс и сейлз-скилс у них не вывозят. И я знаю много примеров, когда американский стартап за счет soft skills привлекал кучу денег, продавал какую-то чепуху клиентам, зарабатывал, привлекал еще больше денег и покупал потом компании из Восточной Европы за относительно небольшие деньги, получая при этом еще и продукты мирового уровня. Как ни печально мне осознавать, но факт, что в современном мире при создании бизнеса soft skills важнее hard skills, просто потому, что политика американской бизнес-модели такова: ты привлеки миллиард долларов, а потом на этот миллиард продукт что ли не создашь? То есть сначала фандрайзинг, потом маркетинг, потом продажи, только потом создание продукта. Мы видим, что в Америке это прекрасно работает, а если это прекрасно работает в Америке, значит, это работает и во всем мире. И нам нельзя игнорировать эти правила, хотя объективная реальность вынуждает нас действовать немного по-другому. В этом я вижу огромную сложность и фундаментальное стратегическое преимущество, которое проявится, когда сдуется очередной технологический пузырь в США. – Сложнее ли сейчас попасть русскоязычным компаниям на международный рынок или нет? – Скажем так, стало проще, потому что были годы, например, после 2014-го, когда попасть туда нашим компаниям было очень тяжело. Надо понимать, что все-таки русских предпринимателей, особенно в Америке, мало кто любит из-за плохой репутации, политических сложностей, поэтому приходится мимикрировать, по-всякому структурировать бизнес. Эти навыки нарабатываются, они более-менее понятны. Однако, когда я говорю, что стало проще, – не означает, что стало легко, просто чуть менее сложно. – Вы хотите развивать культуру русскоязычного предпринимательства. Что вы вкладываете в это понятие? – Есть культура израильского предпринимательства. В Израиле существует государственная программа, которая нацелена на то, чтобы из Израиля в мир приходили самые лучшие технологии. Для этого в стране много делалось для того, чтобы привлечь внимание американских инвесторов и стратегов к Израилю. Теперь там редкая технологическая корпорация не держит R&D-центр, американцы покупают израильские компании и много инвестируют в них. Нам нужно создать в хорошем смысле стереотип того, что русскоязычные предприниматели делают лучшие в мире ИТ-продукты, которые хорошо перформят.
Русскоязычные предприниматели уже заработали исключительную репутацию в области офшорного программирования. Если мировая корпорация хочет иметь качественный продукт, то его надо заказывать в русскоязычной офшорной компании. Если же хочешь получить дешевый продукт, который плохо работает, закажи – в Индии. Необходимо создать устойчивое мнение, что ИТ-продукты из России – лучшие в мире с точки зрения архитектуры, качества работы и всего остального. Мне нравится выражение do IT-nation. Мы, по сути, нация, у которой получаются хорошие ИТ-продукты. Ни в одной стране нет такого большого количества физиков и математиков мирового уровня, как у нас. Продукты будущего – очень сложные продукты. И в их создании мы точно входим в ТОП-3 в мире. – Технологическая революция в образовании – какой вы ее видите? В чем изменится образование и когда это может произойти? – Эта революция, на самом деле, уже произошла в Китае. Она заключается в том, что люди самостоятельно решают, чему они учат своих детей, как они учатся сами. В Китае до 40 % бюджета на образование идет на дополнительное образование. В Америке – менее 5 %. В Америке и в Западной Европе считается, что ребенка в школу отдали необразованного – он оттуда вернулся образованный. В Китае считают иначе. Китайцы говорят: мы не доверяем официальной школе, мы будем тратить еще 40 % сверху положенного бюджета на то, чтобы нанимать репетиторов, учиться в онлайн-школах. Человеку нужно дополнительное образование, только тогда он сможет выигрывать конкуренцию. В России, это характерно для многих развивающихся рынков, с одной стороны, есть недоверие к системе образования. С другой – есть желание добиваться большего. И технологии дают такие возможности. К сожалению, сегодня технологии в образовании находятся на уровне 2.0. Онлайн-образование по сути – это видеокартинка, которой не хватает интерактивности и вовлеченности учащихся в процесс обучения. Но уже совсем скоро мы увидим переход образования на новый этап 3.0. Когда и доска будет существовать, и прямое взаимодействие ученика и учителя тоже. Я считаю, что онлайн-образование 3.0 будет ничем не хуже оффлайнового образования, при этом оно будет доступно из любой точки мира любому человеку. А образование 4.0 будет в принципе уже лучше, эффективнее оффлайнового образования. Думаю, что это время наступит довольно скоро. – Вы по-прежнему ищете стартап на миллиард? – Мы всегда ищем стартап на миллиард. Бизнес-модель венчурного фонда такова – не важно, сколько стартапов умрет, важно, чтобы кто-то из них добежал до какой-нибудь заветной цифры. Это может быть сто миллиардов, миллиард, 10 миллиардов, в зависимости от размеров фонда. Для нас стартап на миллиард – это бенчмарк. И я не вижу никаких препятствий для того, чтобы такие стартапы регулярно появлялись в России. И мы найдем стартап на миллиард, я в этом абсолютно уверен. – Какой должна быть компания, чтобы она привлекла ваше внимание? Думаю, что кто-то из наших читателей захочет обратиться к вам. – Я написал специальный манифест-обращение к человеку, который решил обратиться за помощью в наш фонд. Этот манифест есть на сайте фонда LETA Capital (leta.vc). Если чуть развернуть ваш вопрос, то нам интересны компании, которые хотят построить успешный международный бизнес на продаже софта. У них должны быть proof of concept. Должен быть уже продукт, должны быть первые продажи за рубежом – где-то 30 000 долларов выручки в месяц. Итак, proof of concept, подтвержденные продажи, рабочий продукт или продвинутый прототип и хорошие темпы роста. И тогда мы готовы общаться.
Комментарии отсутствуют Комментарии могут отставлять только зарегистрированные пользователи
Вакансии на сайте Jooble
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
_cover.jpg)
_cover.jpg)
_cover.jpg)
_cover.jpg)
