Евгений Осьминин: «Я думаю, должен сформироваться отечественный бренд – ИТ, сделанные в России, по умолчанию должны восприниматься как конкурентоспособные на мировом рынке»::БИТ 03.2024

Евгений Осьминин: «Я думаю, должен сформироваться отечественный бренд – ИТ, сделанные в России, по умолчанию должны восприниматься как конкурентоспособные на мировом рынке»

Главная / Архив номеров / 2024 / Выпуск №03 (136) / Евгений Осьминин: «Я думаю, должен сформироваться отечественный бренд – ИТ, сделанные в России, по умолчанию должны восприниматься как конкурентоспособные на мировом рынке»

Евгений Осьминин:
«Я думаю, должен сформироваться отечественный бренд – ИТ, сделанные в России, по умолчанию должны восприниматься как конкурентоспособные на мировом рынке»

Два года под санкциями не прошли для отечественной ИТ-отрасли даром. Первые месяцы растерянности, когда главным желанием было просто выжить, сохранить свой бизнес, быстро сменились иным временем. Сначала устойчивости. А потом и начала подъема для большинства наших ИТ-компаний. Какая погода сегодня установилась на ИТ-рынке? И на что нацелены его игроки в ближайшем будущем?

На вопросы «БИТа» отвечает директор по развитию и цифровой трансформации компании РДТЕХ

Беседовала Галина Положевец

– Евгений Петрович, в 2023-ем в «БИТе» была опубликована Ваша статья «Безвендорный» год: ключевые изменения отечественного рынка ИТ». Вы писали, что «рынок сохранился, несмотря на изменения ряда своих параметров и возросшую турбулентность, получил импульсы для развития и, в целом «омолодился». И вот прошел еще один год самостоятельной жизни нашей ИТ-отрасли, практически без западных вендоров. Что мы потеряли, что приобрели за это время?

– За два года, начиная с марта 2022-го, произошло много изменений во взглядах на сложившуюся ситуацию. Можно выделить несколько этапов, которые сопровождали это время. Первый этап – пессимистический, связанный с необходимостью для компаний сохранить свой бизнес в новых условиях санкций.

Второй этап запомнился тем, что пришло понимание: ничего фатального не произошло, мы сумели сориентироваться, в целом, обеспечить функционирования инфраструктуры без вендоров, оценить возможности и потенциал отечественных решений. Этот этап характеризуется формированием рынка импортозамещения. Он был тоже достаточно стихийный и суетливый, и продолжался с середины 2022-го примерно до 2023 года.

Сейчас можно говорить о наступлении третьего этапа, который характеризуется тем, что отечественный ИТ-рынок, оставаясь растущим, начал демонстрировать черты зрелости. Это можно объяснить тем, что ряд отечественных разработчиков унаследовали опыт и компетенции ушедших вендоров, а также сохранившейся в общих чертах продуктовой сегментацией рынка.

И если на первых этапах приоритетом было «импортозаместиться» хоть на что-нибудь, то сейчас уже формируются подходы к оценке качества решения, к его конкурентоспособности, к экономике внедрения.

Условно говоря, у нас сформировался такой достаточно изолированный рынок, который в некой локализации повторяет черты глобального. Стали появляться ключевые игроки; отсеялись недобросовестные поставщики и производители; появились продуктовые и отраслевые лидеры, постепенно формируются лучшие практики и решения, в том числе мультивендорные.

Заказчики, в свою очередь, планомерно и всесторонне оценивают различные отечественные решения, спокойно могут проводить пилоты и эксперименты. При этом санкционная инфраструктура продолжает эксплуатироваться, в целом сформировалось понимание ее устойчивости.

Развитие отечественных решений, увеличение количества проектов замещения в разных отраслях привели к оценке их конкурентоспособности относительно западных вендоров. Это, казалось бы, незначительное, но важное изменение. Оно подтверждает, что за последние полтора года был сделан серьезный, качественный скачок в развитии отечественного программного обеспечения. Во многих классах ПО отечественные вендоры находятся в роли догоняющих, но сам факт сопоставления отечественных решений с западными очень важен – он открывает новую главу в истории развития отечественного ИТ-рынка.

Я уже говорил, что за прошедшие полтора-два года произошли не только существенные изменения в качестве российского ПО, но к самому импортозамещению, по сути, впервые начали относиться серьёзно. Если раньше уже были неоднократные волны импортозамещения, то теперь это стало безальтернативной необходимостью. При этом от предыдущих волн в моменте была унаследована некая инертность в принятии серьезности этого тренда. То есть как в том старом анекдоте: один раз замещались, второй, третий. Но все это было несерьезно и поэтому рынок в целом где-то полгода потерял на том, что все раскачивались.

Потеряли ли мы лучшие мировые решения? Я бы не стал так говорить. Мы потеряли связь с глобальным рынком решений, причём, как выяснилось, потеряли не совсем.

Что приобрели? Приобрели мы уникальные возможности для роста нашего ИТ-рынка, для развития наших ИТ-решений. Уже сейчас можно сказать, что отдельные компании воспользовались этой возможностью.

Недавно мы обсуждали с коллегами, в чем сила западных решений, того же Oracle или SAP? В том, что это совершенные продукты, которые создавались и развивались десятилетиями. Но в этом же их и слабость, поскольку многие фундаментальные процессы, зашитые в них на низком уровне, несут черты 80-90-х годов прошлого века.

Сейчас мы приобрели возможность отстроиться от этого наследия в построении новых продуктов и, по большому счёту, заложить уже в наши продукты современные методы, подходы, взгляды, философию. Эта уникальная возможность у нас есть, чего нет у той же компании Oracle. Она делала попытки, но с ее тяжелым продуктом, наследием, философией у нее просто нет возможности перестроиться на новый лад. Например, недавняя попытка ухода Oracle в облака стоила компании очень дорого (по разным оценкам данный проект обошёлся компании в 30-40% ЧП), при этом результаты оказались существенно ниже ожидаемых.

– Если говорить о сфере ИТ, то ничего особенно возвращать смысла нет. Хотелось бы, если фантазировать, вернуть в среднесрочной перспективе лучшие западные практики и сравнить их с нашими решениями, которые сейчас разрабатываются. Хотелось бы вернуть именно глобальную конкуренцию.

Для чего? Для того чтобы поддержать наши решения, не убить, а именно поддержать. Я думаю, исторически так оно и произойдёт. По моим прогнозам, если ничего не изменится, то в середине следующего года западные вендоры начнут возвращаться обратно, в том или ином виде. И сейчас есть уникальная возможность для нашего рынка создать интересные, конкурентоспособные продукты.

В перспективе будет сформирован ландшафт будущего, построенный на принципах гармоничного существования и прозрачных рыночных механизмах, независимых от политических факторов, предполагающих открытость и честную конкуренцию. Он будет основан на лучших решениях, где наши отечественные решения будут конкурировать и гармонично сосуществовать с западными решениями. Это, безусловно, на руку заказчику, это на руку рынку. Главное, не упустить наработки, которые у нас сейчас есть. Плавное возвращение вендоров в том или ином виде будет происходить, поэтому, наверно, никакие тут дополнительные желания я бы не стал озвучивать, потому что всё идёт так, как оно должно идти, на мой взгляд.

– Насколько удалось сегодня импортозаместить продукты, решения, технологии ушедших иностранных ИТ-компаний?

– В процентах здесь говорить, наверно, не надо, насколько удалось, а можно сказать, что есть отдельные отрасли, в которых наши решения достигли очень высокого уровня. Это, прежде всего, решения в области кибербезопасности, отдельные продукты для финтеха и промышленности. Инфраструктурное и офисное ПО, возможно, пока отстает от мировых лидеров, но уверенно справляется со своими задачами.

Что нам не удалось, где мы отстаем? Это большие ERP-системы, где мы говорим о хранении и оперативной обработке большого количества неструктурированных данных, и корпоративные ERP-системы. В частности, это касаемо распределённых информационных систем. А вышеназванные – электронный документооборот, локальные прикладные решения, средства кибербезопасности, уже могут составить конкуренцию лучшим мировым решениям. Мы уже движемся в сторону участия в списке лучших мировых решений в отдельных отраслях.

Но никто так быстро ничего не делает. Импортозаместить западное решение не равно тому, что нужно сделать точно такой же наш продукт. Здесь преимущества получают те компании, которые подходят как раз достаточно творчески к проблеме: да, нужно импортозамещать продукт, но не делать всего лишь его копию. Нужно строить свой продукт, который позволяет обеспечивать те бизнес-задачи, которые решал санкционный продукт. И здесь появляются новые возможности. Их нужно использовать, равно как и новые взгляды на управление, на архитектуру. Это наша сильная сторона.

– Решена ли проблема с техподдержкой и безопасной работой ПО, которое лишилось поддержки западных производителей?

– Можно сказать, что на 95% решена проблема обеспечения функционирования санкционной инфраструктуры и оценки горизонта её существования и перспектив использования. Это дает время спокойно провести анализ, оценку, выработать план по импортозамещению, выработать лучшие решения и даже подойти к этому экономически, принять какое-то санкционное решение и оставить пока, если оно работает без сбоев.

Надо сказать, что проблема техподдержки и безопасной работы санкционного ПО, безусловно, имеет под собой серьезные основания, но, однако она несколько преувеличена. Мировые бренды, Oracle, тот же SAP, Microsoft, в меньшей степени, всегда воспринимались как нечто неприкосновенное. Нужно было просто остаться один на один с этими базами данных, без священного ареала западных компаний, чтобы наши айтишники смогли руками в решениях покопаться и выяснить, что не все там так и божественно. Делали люди, вполне понятные технологии, есть уникальные решения, есть совершенные продукты, но, в принципе, вполне можно значительное количество проблем закрывать.

Те проблемы, которые не закрывали поначалу, начали изучать. Начали формироваться экспертные сообщества, наращиваться соответствующие компетенции. Наши недавние мероприятия, связанные с поддержкой Oracle, это тоже одно из проявлений консолидации. Никто не отменял доступы к интеллекту наших экспертов, поэтому можно сказать, что, мы знаем, что с этим делать, и знаем, что работоспособность компании не нарушится в целом.

– Какие проблемные сегменты на рынке ПО остались?

– Это распределённые хранилища данных, корпоративные системы, ERP-системы, то есть высоконагруженные распределённые системы. Это, наверное, один из наиболее проблемных сегментов, которые с разных сторон сейчас обрабатывают. Но здесь опять надо не забывать, что нет смысла копировать западные решения, можно искать какие-то альтернативные подходы и, возможно, строить новые классы продуктов. Если мы возьмём тот же класс ERP-систем, то надо не забывать, что сама история ERP как класса продуктов идёт с 60-70 годов прошлого века.

Безусловно, всякое наследие тоже должно быть, по крайней мере, подвергнуто ревизии, актуализировано, если мы разрабатываем что-то новое. Сейчас мы на рынке видим достаточно интересные подходы отдельных компаний, которые, не взирая на общепринятые правила и стандарты, выводят на рынок совершенно новые подходы в хранении и аналитике данных.

– Наши разработчики активно используют в ПО компоненты с открытым кодом. Чего больше, на Ваш взгляд, в этой тенденции – рисков или преимуществ?

– Этот вопрос на повестке дня у многих экспертов и отечественных вендоров, которые уже продемонстрировали рынку достаточно серьезные решения. Сейчас вендоры начали задумываться, что мы на Open Source делали, что дальше-то будет? Понятно, не надо разрабатывать что-то с нуля. Мы что-то берём, что-то дорабатываем, и достаточно быстро выводим решения с определенными требованиями. Это как раз плюсы.

Минусы, наверное, в том, что надо не забывать, что решение с открытым кодом это не просто решение с открытым кодом. Надо понимать, что это некая философия, за которой стоит глобальное сообщество, у него своеобразная система ценностей, несколько отличающаяся от общепринятых бизнесовых правил. Нужно, используя такие решения, безусловно, не потерять связь с этим сообществом. А как можно не потерять связь? Соответственно, создавать свое какое-то сообщество, развивать его.

Если у нас рынок локализованный, со многих сторон имеет ограничения, нам надо в рамках этих ограничений найти и развить свое сообщество, хотя это будет всего лишь часть глобального сообщества, но это будет именно сообщество. Не надо терять эту философию на этапе, пока опенсорсные решения не полностью переработаны вендором, строящим на нем свои проприетарные продукты.

Кстати, подход многих компаний сейчас, как вариант, идёт в два этапа. На старте использовали опенсорсное решение, вышли на рынок, отечественные разработчики стали вендором, у них появились заказчики, появились деньги, функционал, и они спокойно делают релизы уже на своих уникальных решениях. В этом плане Open Source здесь как некий лифт для первого шага. В этом его заслуга, очень важная и очень эффективная.

Кто стартовал так на Open Source, а потом начал свое решение разрабатывать – вот этот вариант наиболее беспроигрышный. Но он, конечно, требует определённых инвестиций, чтобы сбалансировать риски и преимущества. Вот одна из стратегий, которой следует многие успешные отечественные компании – разработчики.

– Как Вы оцениваете роль генеративного искусственного интеллекта в бизнесе?

– Интересно, что мнение ведущих аналитических агентств на этот счет разделилось. Например, если IDC считает, что роль искусственного генеративного интеллекта несколько преувеличена, он не повлечёт существенных изменений, то Gartner, например, уверен, что это такой драйвер, который сможет существенно повлиять на рынок.

Я оцениваю эту историю с генеративным искусственным интеллектом следующим образом: понятно, что его появление стало громким, это был некий хайп, который сейчас идёт на спад. И если говорить о влиянии технологий генеративного искусственного интеллекта, то можно сказать, что здесь нет ничего такого уникального, его сравнить можно с процессами автоматизации и роботизации. Если автоматизация позволяла повысить экономическую эффективность процессов, то генеративный искусственный интеллект повышает эффективность в производстве контента. Но при этом искусственный генеративный интеллект имеет несколько больший потенциал, поскольку создает новые сущности или новые ценности. Я имею в виду контент.

Уже достаточно давно многие дизайнеры, аналитики используют элементы генеративного искусственного интеллекта в своей повседневной жизни, и постепенно его возможности будут расширяться, интегрироваться в существующие системы, в ту же BI-аналитику, визуализацию, в какие-то обучающие сервисы и так далее. То есть снижаем стоимость производства контента.

Косвенно, по моему наблюдению, генеративный искусственный интеллект выступит драйвером для развития смежных отраслей: для производства голосовых помощников, развлекательных сервисов, каких-нибудь умных колонок и так далее. В целом, я полагаю, что он повлияет больше накопительным эффектом на экономику в горизонте 3-4 лет.

Технологии искусственного интеллекта вообще и технологии генеративного искусственного интеллекта, в частности, дополнили набор перспективных технологий, возможности которых в ближайшие годы будут раскрываться в различных классах программного обеспечения и появлении новых сервисов. И этот процесс, надо полагать, продлится до существенных изменений именно в аппаратном обеспечении. На нынешний архитектуре, на нынешних процессорах генеративный искусственный интеллект это, наверно, завершающее звено, и дальнейшее развитие – это будет уже, на мой взгляд, принципиальное изменение аппаратного обеспечения. Это будет качественно новый скачок в целом.

– Достаточен ли сегодня уровень инвестиций в развитие отечественных ИТ-компаний?

– Сейчас ИТ-отрасль, в целом имеет существенную поддержку со стороны государства. Это и инвестиции в отрасль, развитие ИТ-образования, популяризации ИТ-специальностей, многочисленные льготы и преференции.

Если мы говорим уже не о государстве, то есть инвестиции в рамках различных экосистем. Крупные игроки рынка, в том числе государственные, часто идут по пути создания и развития ИТ-компаний, ориентированных на решения своих отраслевых задач. В перспективе созданные продукты выходят за рамки их экосистемы и таким образом появляются новые вендоры и новые решения.

– Но насколько эти решения конкурентоспособны?

– Когда мы были игроками глобального рынка, у нас были консолидирующие ориентиры. Были Oracle, Microsoft, все знали, что такое BI-система Microsoft. Все знали, что такое база данных на примере Oracle. Все знали, что такое корпоративные системы на основе SAP, например. И вначале, когда эти ориентиры пропали, у крупных компаний первая мысль была следующая: такой хаос везде творится, разобщенность, а давайте-ка делать решения сами, у нас мощности хватает, и так далее. И, с одной стороны, это похвально, с другой стороны, действительно, вы правы, что очень много появилось на рынке непонятных продуктов, которые делались внутри экосистемы, а потом их стали выводить на рынок, но рынок расставляет всё на свои места.

Действительно, появились интересные продукты от вендоров, но также на рынке возник ряд решений, которые либо морально устарели, либо абсолютно не удовлетворяют требованиям интеграции, безопасности.

Сейчас рынок все расставляет на свои места. Кто более гибок и действительно хочет стать вендором, это для них служит хорошим фундаментом для того, чтобы совершенствовать свои продукты, выпускать новые релизы. При этом рынок не глобальный, но он постепенно становится целостным, ему нужны стандарты, ориентиры. И такие ориентиры появляются. Со стороны Минцифры – это реестр отечественного ПО, который активно трансформируется в сторону реального индикатора процесса импортозамещения и гаранта качества программных продуктов по ключевым критериям.

Также отечественные вендоры осуществляют последовательные шаги в направление формирования стандартов своих услуг на разных уровнях, включая аспекты и сроки внедрения, организацию поддержки, обучение сотрудников.

Цифровая трансформация как мировой тренд продолжается, а отечественным компаниям надо не только двигаться в его темпе, но и догонять его по ряду аспектов… Необходимость привлечения инвестиций привело к активизации рыночных инструментов финансирования ИТ-отрасли, более 10 ИТ- компаний в настоящее время заявляют о намерениях выйти на IPO. Эти намерения подкрепляются стабильным трендом на рост рынка, делающим его инвестиционно привлекательным, а также стимулирования со стороны государства. Президент в послании Федеральному собранию призвал активнее использовать рыночные инструменты для поддержки высокотехнологичных отраслей, обозначил в качестве цели капитализацию фондового рынка к 2030 года на уровне 30%, а также поручил ускорить запуск особого режима IPO для высокотехнологичных компаний. ЦБ со своей стороны, рассматривает введение пакета налоговых льгот для компаний малого и среднего бизнеса для стимулирования IPO.

И, отвечая на вопрос, достаточен ли сегодня уровень инвестиций, я скажу, что достаточен. В одной из своей статей я писал, что когда мы говорим о государственной поддержке, то здесь нужно соблюдать, со стороны регулятора, определённой баланс, то есть это поддержка должна быть точечной, адресной, с фиксаций определённых результатов, достижений и распространений. Иначе могут появиться компании, «выпускающие» продукт и размещающие его в реестре Минцифры, в основном ради льгот и особых условий. Куда он будет продаваться – неважно, то есть государственная поддержка покрывала затраты на разработку непонятно чего. Аудит реестра Минцифры показал наличие значительного количество таких продуктов.

Но этот этап уже прошел, и поэтому сейчас господдержку надо регулировать, чтобы она нормально балансировала с точки зрения рыночных механизмов. Почему рыночных? Потому что рынок – это именно объективная картина, когда компания готова голосовать рублём, это существенно влияет на качество программных продуктов и на их перспективы. Наш рынок и так очень многого лишился с точки зрения вывода продуктов на рынок, в части альфа- и бета-тестирования, например.

– Экспорт компьютерных услуг и российского ПО – какова здесь главная цель для наших ИТ-компаний, на Ваш взгляд?

– Действительно многие отечественные компании рассматривают выход на международные рынки. Некоторые успешно работают на зарубежных рынках, прежде всего, дружественных стран, конечно. Все вендоры, наверное, ставят цель – сделать свой продукт конкурентоспособными на международном рынке. Не точечно, как сейчас, а именно в целом, чтобы к российским разработчикам было такое отношение: если это сделано в России, то это заслуживает доверия. А бренд «Российские ИТ» должен приобрести свои определённые черты, свои принципы, возможно, отличающиеся от западных. Если это отечественный BI-продукт, то он должен быть с уже встроенными системами безопасности, которые свойственны российским продуктам, иметь ещё какие-то фишки, которые у нас имеют успех.

ИТ, сделанные в России, по умолчанию должны восприниматься как конкурентоспособные на мировом рынке. Вот это, наверно, цель всего нашего сообщества, которая повысит конкурентоспособность отдельных игроков.

Нужно идти таким общим фронтом, чтобы в перспективе догнать западные решения, которые эволюционно, конечно, превосходят отечественные. Но это не потому, что мы плохо работали. Это результат процесса глобализации, однако для нас это определённый вызов. Вызов недешёвый, но в перспективе у нас есть шанс войти в эту глобализацию обратно, уже совершенно с другим качеством.

– Проблема кадров в российской ИТ-отрасли. Ее считают едва ли не главным тормозом для дальнейшего роста ИТ-отрасли. (Интересно, что при этом на мировом рынке есть тенденция сокращения числа сотрудников в ИТ-компаниях). Что тут можно предпринять сегодня?

– Проблема кадров у нас действительно имеет место быть. Здесь государство, я считаю, предпринимает все, что нужно предпринимать: это популяризация ИТ-специальностей, развитие профильных учебных заведений, выстраивание системной работы по подготовке и оцениваю ИТ-специалистов, предложения по формированию референсных стандартов квалификаций.

Да, на мировом уровне есть тенденция сокращении числа сотрудников. Крупные мировые компании последовательно и системно автоматизируют-роботизируют отдельные процессы, объединяют системы под общим администрированием, и тем самым сокращают сотрудников.

В нашей стране проблемы дефицита кадров обусловлены прежде всего изменением технологического стека и высокими темпами продолжающейся цифровизации. Сейчас нам нужны специалисты на переходный период, те, которые разбираются и в санкционных технологиях, и в новых технологиях, готовые изучать новых вендоров.

При этом, пока существует санкционная инфраструктура, будет необходимость в специалистах, имеющих экспертизу ушедших вендоров. Количество таких специалистов ограничено, они имеют дополнительную ценность для работодателя, как «продолжатели» деятельности вендоров. Это, на фоне отсутствия массовой системы подготовки таких специалистов, привело в моменте к их дефициту и высокой стоимости.

Также дефицит кадров косвенно обусловлен новыми вендорами, которые спешат вывести на рынок свои решения, и, зачастую, обучение специалистов несколько отстает. Но я думаю, что в ближайший год-два ситуация стабилизируется, поскольку отечественные вендоры сформируют свои учебные центры, подготовят качественный образовательный контент, создадут центры поддержки.

Поэтому, дефицит кадров – не проблема, а скорее спектр задач, которые уже активно решаются и через полтора-два года будет ситуация стабилизируется.

Я думаю, через полтора-два года у нас может возникнуть уже другая проблема: наступит избыток айтишников, прежде всего джунов, в какой-то момент. С одной стороны, для отрасли это даже полезно, с другой стороны, есть на чем задуматься.

– На решении каких задач следует сосредоточиться отечественной ИТ-отрасли в ближайшие годы?

– На создании конкурентоспособного ИТ-ландшафта. Каждая ИТ-компания, в каждой отрасли, с каждым решением может здесь внести свой вклад для того, чтобы ИТ-ландшафт получился целостным и конкурентоспособным. Плюс нужно взаимодействовать для решения задач построения целостного ИТ-ландшафта на отечественном стеке, не зависимым ни от политики, ни от санкций. Уже можно говорить об устойчивом тренде на замещение крупных фрагментов ИТ-ландшафтов, с отлаженной интеграцией внутри, более 30% вендоров рассматривают создание экосистемы решений.

– Мы много говорим о важности технологического суверенитета. Как мы узнаем, что он у нас уже есть? Что должно быть в ИТ-отрасли, чтобы мы понимали, да, технологический суверенитет в нашей стране уже существует?

– Технологический суверенитет – цель относительная. То, что мы пережили весну 2022-го года и вышли на второй этап, начали строить свой рынок, свидетельство того, что технологический суверенитет у нас в этом аспекте уже есть. Мы без западных технологий в каменный век не скатились. За полтора года проделали очень большой путь. Поэтому можно сказать, что в этом ключе у нас достаточно потенциала для достижения технологического суверенитета.

Технологический суверенитет как цель… Мне этот термин, честно говоря, не очень нравится. Я считаю, что это, возможно, некое обновление понятия «импортозамещение». И он тоже в свое время сменится как импортозамещение. Импортозамещение сменилось технологическим суверенитетом. Это как индикатор, показатель нашего развития ИТ-рынка. Импортозамещение – термин антагонистический, технологический суверенитет – антиглобалистический. Я думаю, что он в перспективе эволюционирует, как и импортозамещение.

Технологический суверенитет будет достигнут, когда сам термин тоже сменится чем-то другим, я предполагаю, это что-то будет связано, в каком-то виде, с лучшими практиками. То есть, когда наши решения на глобальном рынке, именно технически, будут конкурентоспособны, вот тогда, наверное, сам технологический суверенитет будет достигнут. Когда мы научимся делать решения без всяких условий, без всяких ограничений, не уступающие лучшим мировым практикам. Когда крупный заказчик, имея возможность сохранить санкционную инфраструктуру, станет выбирать наши решения не потому, что у него там инфраструктура разваливается, а потому что наши решения экономически и технологически лучше. Вот это, наверное, будет тот самый показатель, когда можно сказать, что технологический суверенитет достигнут.

Ключевые слова: импортозамещение, технологический суверенитет, санкции, ИТ-ландшафт, отечественные вендоры, санкционная инфраструктура, генеративный искусственный интеллект, Open Source, ИТ-кадры.

Комментарии могут отставлять только зарегистрированные пользователи