декабрь    2024

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
						1
2	3	4	5	6	7	8
9	10	11	12	13	14	15
16	17	18	19	20	21	22
23	24	25	26	27	28	29
30	31

показать все 

19.12.2024

«ГенИИ» завершили год разговором о главной технологии FinTech

Читать далее 

17.12.2024

РДТЕХ внедряет новый премиальный стандарт сервисной поддержки

Читать далее 

17.12.2024

Минцифры усиливает подготовку ИТ-специалистов

Читать далее 

13.12.2024

Рынку индустриального ПО нужна стратегия развития Итоги III Конференции по матмоделированию

Читать далее 

07.12.2024

Avanpost FAM/MFA+ стали еще безопаснее: вышла обновленная версия системы аутентификации

Читать далее 

показать все 

12.12.2024

Что следует учитывать ИТ-директорам, прежде чем претендовать на должность генерального директора?

Читать далее 

11.12.2024

Сетевая инфраструктура, сетевые технологии: что лучше – самостоятельная поддержка или внешнее обслуживание?

Читать далее 

22.11.2024

Тандем технологий – драйвер инноваций.

Читать далее 

21.11.2024

ИИ: маршрут не построен, но уже проектируется

Читать далее 

18.11.2024

Глеб Шкрябин: «Надежные и масштабируемые системы — основа стабильной работы бизнеса в условиях больших нагрузок»

Читать далее 

14.10.2024

Елена Ситдикова: «На разработчиках программного обеспечения для транспорта лежит большая ответственность перед пассажирами»

Читать далее 

13.06.2024

Взгляд в перспективу: что будет двигать отрасль информационной безопасности

Читать далее 

18.04.2024

5 способов повысить безопасность электронной подписи

Читать далее 

18.04.2024

Как искусственный интеллект изменит экономику

Читать далее 

18.04.2024

Неочевидный САПР: выход ПО за рамки конструкторской деятельности

Читать далее 

показать все 

Главная / Интервью / Маруся Подлеснова: «Корень зла в том, что люди боятся продавать»

Маруся Подлеснова:
«Корень зла в том, что люди боятся продавать»

Свою точку зрения на ситуацию с инвестициями в сектор ИТ излагает «БИТу» сооснователь проекта RusBase Маруся Подлеснова

Досье

Маруся (Мария) Подлеснова, cооснователь и СЕО старейшей онлайн-площадки для российских стартапов и инвесторов – RusBase. С 2009 года работала в команде с известным интернет-предпринимателем и экспертом Аленой Поповой. За два года сотрудничества было запущено несколько успешных проектов в сфере e-Gov: конкурс гражданских проектов и первое в России комьюнити социальных стартапов. С 2010-го параллельно занималась проектом «Стартап Афиша», призванным объединить представителей стартап-индустрии, впоследствии он перерос в международный проект RusBase. Для развития проекта RusBase были привлечены инвестиции международного технологического холдинга.

– Мария, вы готовы согласиться с тезисом, что добиваться роста венчурного инвестирования (и в ИТ-сектор в первую очередь) – ложная цель? Что рынок венчурного капитала сам себя отстроит и отрегулирует, определит правильный уровень инвестиций?

– Если это вопрос о роли государства на российском венчурном рынке, то отвечу так: на текущем этапе его поддержка необходима.

Здесь всегда можно привести контраргумент – «посмотрите на Кремниевую долину, там никто ничего не стимулировал». Но и мы – не Долина. Венчурный рынок азиатских стран также сильно поддерживается государством, именно это его развивает.

Если вы сегодня на нашем рынке отключите программы поддержки всех институтов развития (РВК, Фонда Бортника, АСИ), то весь российский венчур понесется с бешеной скоростью в пропасть. Мы слишком малы и незрелы, чтобы сами себя отстраивать, и я в принципе не верю в «рыночность» чего бы то ни было в России.

Понятно, что отечественные институты развития далеко не идеальны, но они учатся на своих ошибках и пытаются работать в нашем бюрократическом поле, поэтому отрицать их роль или пренебрегать ею – большое заблуждение, на мой субъективный взгляд.

– Падение объема венчурных инвестиций в прошлом году – это просто коррекция, следствие изменения общеэкономической ситуации в стране, или все дело в каких-то принципиальных изменениях в сфере инвестиций?

– Говоря о падении, вы, вероятно, опираетесь только на один отчет – от Rye, Man & Гор Securities (RMG), потому что это единственный аналитический продукт, который зафиксировал падение венчурного рынка в 2013 году. При этом и доклад MoneyTree Report от PricewaterhouseCoopers, и годовая аналитика от RusBase, и Deal Book Андрея Куликова свидетельствуют об обратном: объем инвестиций в 2013-м увеличился по сравнению с 2012-м. И я скорее на стороне этих аналитиков, чем на стороне RMG.

При этом у меня нет детского восторга или завышенных ожиданий. Конечно же, венчурный рынок напрямую зависит от того, насколько устойчив реальный сектор экономики: деньги в инновации приходят от предпринимателей, у которых есть возможность и желание рисковать. В идеальном варианте венчурный рынок в целом, и в первую очередь ИТ, должен стать для бизнеса альтернативным источником доходов. И мы к этому постепенно движемся. А по пути возможны корректировки, подъемы и падения – это все в пределах нормы.

Но изменения чувствуются. Степень интереса к венчуру в России растет ежедневно, и я могу это видеть, в том числе по количеству запросов от потенциальных инвесторов. Но вот их качество пока оставляет желать лучшего. По большей части это желающие «проинвестировать 50 000 рублей и получить выгоду». Но есть и очень грамотные предприниматели, с которыми мы начинаем работать и помогаем им формировать «портфель».

Важно понимать, что текущая экономическая ситуация влияет на ожидания от инвестиций в ИТ: желание «заработать завтра» уводит инвесторов от классического венчура (рискованных инвестиций) к вложениям в понятные проекты и проверенные бизнес-модели с четким cash flow.

– Можно ли сказать, что «грантоежки» стали явлением, способным повлиять на ситуацию в сфере венчурного инвестирования в ИТ-проекты? А инвесторы, просто следующие моде и не понимающие сути и потенциала проектов?

«Грантоежки» – это скорее следствие, а не причина. Доля грантов в общих цифрах незначительна, и поэтому влияния на общие показатели эти герои не оказывают. Но их существование нужно воспринимать как сигнал о том, что необходимо что-то менять.

Я не говорю об отмене грантовых программ – на первых этапах это важно. Есть смысл пересмотреть политику отбора проектов, претендующих на получение грантов, и, что крайне важно, отслеживать результаты не после окончания финансирования, а, например, через год.

Количество инвесторов, следующих моде, пока очень мало, и в любом случае они учатся гораздо быстрее других, потому что в основной своей массе это предприниматели. Влияют ли они на ситуацию на венчурном рынке сегодня? Скорее нет. Но в ближайшем будущем – да, если их количество и профессионализм будут и дальше расти, и они смогут составить конкуренцию классическому VC (венчурному капиталу – ред.).

– Что-то зависит от квалификации инвестора, пришедшего в проект на ранней стадии, скажем, посева?

– Зависит. Если мы говорим о совсем юных разработчиках и начинающих инвесторах, то их совместные игры в стартапы напоминают игру слепых котят. Кто-то в паре должен быть более опытным. Чаще всего от инвестора нужны не только деньги, но и связи, экспертиза, опыт в построении бизнес-процессов, налаживании продаж.

У российских инвесторов-новичков есть две крайности: или им быстро надоедает игра в венчур, и они бросают проект, или их handzone (глубина погружения в операционное управление) начинает мешать развитию проекта.

Начинающие инвесторы часто не понимают, что, отдавая деньги в проект, они сразу должны с ними попрощаться. А еще лучше, если они, отдавая рубль, будут иметь еще два, на дофинансирование.

– Какая из проблем в сфере инвестиций в ИТ-проекты в России ключевая? Квалификация инвесторов, самих стартаперов, отсутствие инфраструктуры – такой, как в Кремниевой долине, например?

– Главная проблема – нет серийных предпринимателей. Талантливые продуктовые специалисты есть, но совсем нет entrepreneurship skills. Боятся. Не умеют. Не знают, как.

И ведь нельзя просто научить быть предпринимателем, у нас не было такого в культуре. Потому сейчас мы наблюдаем «рынок инвестора», а не «рынок предпринимателя». Вот когда будет у нас, к примеру, пятьсот Егоров Руди (основатель стартапа Эрудитор Груп – ред.), тогда и ситуация изменится.

Корень зла в том, что люди боятся продавать. Ведь в основе любого успешного бизнеса лежат продажи. И пока наши CEO не поймут, что ни один штат коммерческих директоров и сейлзов не будет работать, пока ты сам не поднимешь трубку телефона и не начнешь звонить клиентам, ситуация не сдвинется с мертвой точки.

Все остальное – это рюшечки. И, возвращаясь к первому вопросу: на сегодняшнем этапе, пока у нас нет нового класса – предпринимателей, – государство незаменимо.

– В прошлом году на проходившей с вашим участием встрече по итогам «стажировки венчуристов» в Кремниевой долине обсуждались вопросы о применимости тамошнего опыта у нас. В частности, речь шла об инфраструктуре, обеспечивающей акселерацию, регулярные контакты инвесторов и стартаперов. Этот опыт применим в России? Если да, то насколько?

– Когда речь идет о применимости опыта, я бы всегда смотрела на то, а где, этот опыт будет реплицироваться. Абсолютно точно мы говорили о том, что в России не сформирован second market для венчуристов – рынок компаний-стратегов, которые могли бы выступить потенциальными покупателями инноваций, портфельных проектов.

Если говорить об акселерации, то в России не удается пока найти такой удачный способ или механизм для выращивания проектов. Я бы даже сказала, что и мировые примеры успеха больше похожи на рекламную акцию, чем на бизнес. Да, есть известный «Y Combinator» и его проекты-выпускники Airbnb и Dropbox, но, чтобы получить жемчужину, приходится вкладываться в сотни проектов. В России пока такой практики нет. ФРИИ делает попытки, будем наблюдать за тем, что получится. Но опять же я не верю, что можно научить человека быть предпринимателем. Ни в акселераторе, ни в инкубаторе.

– Кажется, все согласны с тем, что в России полно венчурных денег, но плоховато с проектами, имеющими товарный вид. А на «старых» венчурных рынках, наоборот, денег сейчас нет, зато есть качественные проекты. При этом создавались онлайновые и оффлайновые площадки, цель которых – соединить зарубежных инвесторов с российскими проектами (а не наоборот). Это выглядит не вполне логично. Речь не только о RusBase – тут и «эрвэкашный» РИЦ. Что «там» (в США, например) есть такое, чего здесь нет?

– Про «там проекты – здесь деньги» все верно. Опыт RusBase.com показал, что на Западе нет такого интереса к России, как мы ожидали или хотели бы видеть. А ввиду текущей экономической и политической ситуации еще не скоро будет. При этом лишь единицы российских стартапов ориентированы на международные рынки. Поэтому мы развиваем RusBase больше как гид для тех, кто все-таки заинтересовался российским венчурным рынком и видит в нем потенциал, и помогаем таким людям с нетворком здесь. А российская площадка rusbase.vc – исключительно для российской аудитории.

– В связи с изменением политических и экономических реалий сохранятся ли в прежнем объеме контакты российских стартаперов с зарубежными инвесторами? Может ли в РФ быть создана в краткие сроки инфраструктура, способная столь же эффективно (как в Долине) стимулировать возникновение и развитие технологических стартапов?

– Это может сыграть роль, но только если мы говорим о желании западных инвесторов вкладывать в проекты, ориентированные на российский рынок и имеющие операционную деятельность здесь. Я уверена, что если из России в Долину приедет хороший стартап с сильной командой и проект будет ориентирован на международные рынки, то политика здесь роли играть не будет. Вопрос лишь в том, есть ли у нас такие проекты, которые составят конкуренцию западным? Думаю, чтобы пересчитать их, хватит пальцев на одной руке. К сожалению.

Прогнозировать появление или непоявление в России инфраструктуры, которая будет стимулировать образование новых «яндексов», я не берусь. Но я бы дала России время на раскачку, ибо верю в потенциал Рунета и не могу не замечать скорость развития интернет-рынка, проникновения инноваций в каждую семью. Рынок потребления инноваций будет расти, что даст толчок для их создания. Вопрос в том, сколько нужно на это времени, и будет ли государство продолжать закручивать гайки, выпуская новые законы, которые стопорят развитие интернет-предпринимательства в России.

– Могут ли существовать в России инвесторы, которых вполне устраивает отсутствие полной прозрачности рынка?

– Какому человеку, который планирует вкладывать свои деньги, захочется играть в черный ящик? Конечно же, абсолютно любому инвестору нужна прозрачность. Я не могу сказать, что американский рынок на 100% прозрачный, но, конечно же, степень его открытости на порядки выше, но там и рынку 60 лет, а нашему – 10 лет от силы. Я считаю, что реально ему вообще не больше пяти лет, если речь идет о венчурном рынке преимущественно в ИТ.

Ни один вменяемый инвестор не будет концентрироваться на единственном источнике информации. Задача RusBase – дать таких источников максимально много, чтобы можно было спросить у всех.

– Готовы ли российские венчурные инвесторы включиться в мировые тренды к открытой кооперации при работе со стартапами? Есть ли среди них массовый запрос на повышение качества сделок в обмен на то, что эти сделки станут и более открытыми?

– С одной стороны, все понимают, что прозрачность – это здорово. И если я как потенциальный инвестор, скажем, предприниматель из реального сектора экономики, буду понимать методологию оценки компаний и природу стоимости ИТ-активов, реально необходимые инвестиции в продукт и команду, понятный горизонт развития, буду иметь максимально полную и правдивую информацию о соинвесторе, то, безусловно, это идеальные условия.

Но вы же понимаете, что сегодня говорить о таком в России, да и не только у нас, – это утопия. Например, девелоперу практически невозможно обосновать оценку ИТ-проекта даже в условный один миллион долларов (если речь идет о стоимости аудитории или технологии, которая сейчас не монетизируется), но даже если это реально, то ситуация такова, что неизвестно, какой закон завтра примет Госдума и что станет с его инвестициями.

С другой стороны, вы – российский венчурный инвестор. Вы не захотите здесь и сейчас раскрывать всю информацию о своем портфеле, структурировании сделок и прочем. Даже если это в будущем принесет хотя бы одного нового LP (Limited Partners, инвесторов – ред.).

Если что-то и будет раскрываться, то при предметном разговоре с понятными потенциальными инвесторами. Нет на рынке информации о доходности венчурных фондов. Видимо, потому, что самой доходности пока не существует. (Исключение – TMT Investments – Британская публичная компания, акции которой можно приобрести на бирже. Но при этом компания является инвестиционным фондом.)

Прозрачность можно и нужно повышать, хотя бы за счет аналитических срезов по отраслям и трендам, публикаций рейтингов и списков фондов и инвесторов, экспертных интервью, возможности личного нетворка на одной площадке «новичков» и «старожилов» рынка, позволяющего пообщаться не с одним, а сразу с несколькими профессионалами, чтобы можно было самостоятельно делать оценки и выводы.

– У вас есть какое-то особое ноу-хау, которое вы используете, подбирая ИТ-стартапы для участия в ваших проектах? Существует ли сегодня в России корпус аналитиков венчурного рынка – достаточный, чтобы можно было найти альтернативы с точки зрения качества (цены, аффилированности и т.д.)?

– Особого ноу-хау мы не используем. Мы пытаемся сконцентрироваться не столько на стартапах, сколько на инвесторах и их комьюнити, потому что сможем видеть и показывать рынок спроса, а не предложения. Поэтому в ближайшее время мы сильно изменим наш сервис и подход к модерации, тем самым хотим снизить их количество, но повысить качество.

Про аналитику российского венчурного рынка мы ответим исследованием, которое опубликуем на RusBase, – хотим отобразить всех паблишеров аналитики в одном материале с примерами и историей отчетов.

Беседовал Андрей Степанов

В начало⇑