|
Не навреди!
Главная /
Архив номеров / 2018 / Выпуск №10 (83) / Не навреди!
Рубрика:
Цифровая экономика
Facebook
Мой мир
Вконтакте
Одноклассники
Google+
Не навреди!
 О медицинских заветах в информационной безопасности цифровой экономики
Случается так, что ситуации в истории повторяются и реализуются сначала в трагедийном варианте, а затем – в виде фарса.
Цифровая экономика уже предлагалась ранее нашей стране в 60-х годах прошлого века академиком Глушковым со товарищи в виде многоуровневой системы сбора экономических показателей и централизованного планирования в, как бы сказали сегодня, ЦОДе Госплана СССР. И вполне в духе нынешнего времени эта идея была угроблена во многом «благодаря» усилиям главного бухгалтера страны в виде руководства Минфина. «Но в МИ-6 теперь, главным образом, командуют бухгалтеры».
Не только в МИ-6, и не только теперь.
«Скупой платит дважды!» Сначала мы потеряли темп в экономике и вычислительной технике, потом изрядно «помяли» страну и потеряли экономическое пространство в мире.
С 2017 года «заболели» цифровой экономикой. В 2018 году на весеннем Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) было уточнено, что не мы, а весь мир, и что не заболели, а это просто беременность. При этом с весны 2018 года сменились «главврачи», курирующие «роды».
И если академик Глушков четко знал, для чего предлагается цифровая экономика, ядро которой именовалось «общегосударственная автоматизированная система управления», то нынешний «младенец» многолик. «Акулы» отечественного бизнеса и госуправления и их советники предпочитали давать на экономическом форуме ПМЭФ 2018 остенсивные определения или приводить открытые списки возможностей цифровой экономики.
Забивать гвозди можно не только микроскопом
Проблема столь рассеянного осознания того, что стоит за текстом приложения к распоряжению Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 г. № 1632-р, озаглавленному «Программа “Цифровая экономика Российской Федерации”», не только в том, что выходящие ныне во власть «технократы» таковыми по сути (если исходить из академического определения этого термина) не являются.
| C учетом того, что даже в мировом ВВП доля цифровой экономики занимает немногим более 5%, может быть, не стоит сразу стремиться к строительству цифровой экономики? |
Большая проблема в том, что у нас сегодня уже нет «народного хозяйства», подчиненного единой цели. Пусть даже такой популистской, как «всемерное удовлетворение растущих запросов населения». Сегодня правительство с трудом «убеждает» нефтевладельцев не забывать о нуждах внутреннего рынка. Россия столкнулась с метеорным потоком атомизированных целей нуворишей, часть которых даже не чисто экономические.
В приложении к распоряжению Правительства РФ от 28 июля 2017 г. № 1632-р нет ни слова об экономике, но очень много написано об ИТ.
Сомнительна правомерность включения в государственную программу с чрезвычайно короткими сроками исполнения не только понятий с широким толкованием (большие данные, промышленный интернет, технологии беспроводной связи), но и откровенно расплывчатых понятий (квантовые технологии, новые производственные технологии, технологии виртуальной и дополненной реальностей).
Эта сомнительность тем более очевидна, что пока не обеспечены первоочередные нужды информационной безопасности российского сектора ИТ: производство элементной базы, производство базового компьютерного железа, создание базового софта, техническое и правовое регулирование в сфере ИТ.
И с учетом того, что даже в мировом ВВП доля цифровой экономики немногим более 5%, может быть, не стоит сразу стремиться к строительству цифровой экономики?
Мифы и рифы цифровой трансформации
Несистемное хаотичное (как организационно, так и с точки зрения выбираемых технологий и платформ) «внедрение» ИТ уже сыграло свою роль в том, что навязывается сомнительными стереотипами. В их числе, например, мнение, что мы уже не успели «вскочить в поезд» в том, что касается разработки железа для ИТ. Столь категоричное высказывание свидетельствует о том, что на пути формирования культуры восприятия цифровой экономики есть чем заняться.
На встрече президента страны с представителями СМИ в начале 2018 года эксперты доложили ему, что если «вы сделали машину, хотите ее модернизировать», то «модернизация будет происходить цифровым способом, в рамках тех платформ, где это все хранится. Нам хочется поменять такую-то муфту или гайку. Вы туда должны зайти и вместе с этой платформой решать».
Это не совсем так.
Во-первых, модернизация всегда (а не только «пройдет какое-то время») осуществляется в рамках тех платформ, где хранится информация об изделии. Будь этой платформой кульман, арифмометр и чертеж или компьютер с графической периферией (монитор, плоттер, принтер).
Но еще долго реальные конструирование, модернизация, производство не будут похожи на манипуляции главного героя фильма «Железный человек». По чертежам, какими древними бы они ни были, всегда можно «поднять» проект в самом современном компьютере: ввести данные с чертежей и спецификаций в ту или иную платформу, которая выбрана на смену кульману. А вот сохраненная в компьютере информационная модель лет через пять уже может и не «прочитаться» новой «еще более лучшей платформой».
| Может статься, что подобно ваучерной приватизации и залоговым аукционам цифровая экономика сегодня станет удобным инструментом для фатальной трансформации государства |
И еще долго комплект чертежей будет самым надежным хранилищем информации о разработанном изделии. «Рукописи не горят». А вот цифровые данные хорошо если полностью пропадут (это можно заметить и заняться восстановлением), а ведь они могут быть банально под(за)менены.
Может статься, что подобно ваучерной приватизации и залоговым аукционам цифровая экономика сегодня станет удобным инструментом для фатальной трансформации государства на основе уже упомянутого подхода «дорого, дешево, бесплатно, с приплатой – двадцатый вопрос!». Тем более что там, где нет экономики в виде народного хозяйства, государство не нужно, а для некоторых – и просто вредно.
Вместо государства нужна его «виртуальная реальность» с кнопками «START» и «RESET».
Как нам не надо обустраивать Россию
Но нужна ли цифровая трансформация государства Россия? Тут уместно процитировать г-жу Касперскую:
«…ну не надо нам спешить, и просто так хватать все, что просто так лежит, просто для того, чтобы это у себя иметь… А риски же мы все понимаем – риски понятны… Слушайте, нам уже показали, когда нам попытались Visa заблокировать в какой-то момент. Потом они просто спохватились, отыграли назад и не стали блокировать. Но все уже – теорема существования была доказана. Любая современная технология имеет удаленное управление. Любая – это значит, что если мы садимся на какой-нибудь фейсбук или сажаем государственное управление на какую-нибудь иностранную систему, то нам в один момент ее могут выключить»
(по стенограмме Цифрового форума 2018 в Санкт-Петербурге).
Угрозы обозначены, но в дополнение к Программе «Цифровая экономика» подготовлен доклад «Государство как платформа. (Кибер)государство для цифровой экономики. Цифровая трансформация».
«Нарастает “уберизация” экономики – устранение посредников, переход к прямым транзакциям между поставщиком и потребителем товаров/услуг благодаря широкому внедрению современных информационных систем».
Но ведь появление компаний, подобных Uber, – это как раз появление посредников, как бы высокотехнологичных, но не желающих брать на себя никаких обязательств перед конечным потребителем. Этакая безответственная «уберэкономика».
И мы видим, что США и ЕС затормозили перед «обрывом», куда заводят экономику вывод реального производства из своих стран в те, где «эффективнее», и замена материальной экономики на «уберэкономику».
| Не данные (в какой бы форме они ни были представлены) повышают качество жизни граждан, не данные обеспечивают экономический рост и национальный суверенитет? |
Конкретные киберпреступления и происшествия с беспилотным транспортом и автопилотируемыми самолетами заставляют трезво взглянуть на IoT, облака, блокчейн и так называемый искусственный интеллект. На американский флот возвращают бумажные географические карты.
А сторонники кибергосударства безапелляционно заявляют, что «интернет вещей, облачные технологии, распределенный реестр, искусственный интеллект, большие данные кардинально меняют бизнес- и управленческие модели, а современные информационные экосистемы являются основой появления и роста целых глобальных рынков, основной характеристикой которых становится переход от линейных технологических цепочек к многосторонним партнерствам на основе новых принципов международного разделения труда».
Отечественное юридическое сообщество стенает из-за безумной гонки законотворчества как бы в интересах «новой экономики» России. А в докладе «Государство как платформа. (Кибер)государство для цифровой экономики. Цифровая трансформация» в качестве важной задачи формулируется «в результате цифровой трансформации необходимо обеспечить принципиально новую ключевую возможность системы государственного управления – высокую скорость внесения изменений в процессы управления».
Складывается впечатление, что ав-торы доклада оторваны от экономических и управленческих реалий не только страны, но и всего мира, утверждая, что «система государственного управления должна будет действовать как передовая ИТ-корпорация». Где сегодня та Sun Microsystems, что до конца пыталась остаться передовой ИТ-корпорацией? Какие положительные примеры управления дают нам сегодня Cisco, HP, Intel и другие из этой когорты, тасуя колоды своих управленцев?
Только люди, никогда сами не стоявшие у руля производства и не знающие историю техники, могут с восторгом заблуждаться, утверждая, что «в настоящее время в рамках так называемой четвертой промышленной революции происходит практически ежегодная смена технологий и бизнес-моделей в традиционных отраслях экономики, регулярно появляются целые новые отрасли». На самом же деле даже технологическая четырехгодичная (два через два года) парадигма «тик-так» от Intel не работает с той строгостью, что ранее, а что уж говорить о «традиционных отраслях экономики».
Экономика аналоговая и цифровая
Обожествление цифровых платформ проистекает из-за того, что сквозной мыслью своеобразной преамбулы упомянутой Программы «Цифровая экономика Российской Федерации» (далее Программа) является утверждение о том, что «данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства во всех сферах социально-экономической деятельности, что повышает конкурентоспособность страны, качество жизни граждан, обеспечивает экономический рост и национальный суверенитет».
Отрадно видеть в этом тезисе слово «производство», однако с абсолютной справедливостью самого тезиса трудно согласиться по ряду оснований.
Не данные (в какой бы форме они ни были представлены) повышают качество жизни граждан, не данные обеспечивают экономический рост и национальный суверенитет. Рост и суверенитет обеспечивают собственно результаты производства в виде изделий машиностроения (легкого, среднего и специального, тяжелого, транспортного и пр.), сельскохозяйственной продукции и продукции пищевого производства, результаты производства в виде одежды, сооружений гражданского и промышленного строительства и т.п.
Данные в цифровой форме и опосредование их с помощью информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) способны повысить конкурентоспособность лишь в том случае, если при очередном обновлении программного обеспечения обрабатывающих центров или контрольно-кассовых аппаратов это оборудование не прекращает свою работу.
Не будет товара и не будет услуг для населения, если цифровая экономика остановится из-за проблем с наличием данных в цифровой форме. И причиной этого может быть не хакерская атака или зловредные санкции партнеров, а банальная нечитаемость цифровых форматов при очередном agile-обновлении ПО.
Именно поэтому хочется верить, что в утверждении экспертов «пройдет какое-то время, и любой товар будет так оцифрован и будет находиться в таких информационных цифровых платформах, что без использования информации из этих платформ вообще нельзя будет ничего построить и модернизировать», «какое-то время» будет достаточно долгим.
| Целесообразно ли построение цифровой экономики и кибергосударства до решения уже выявленных проблем с обеспечением информационной и физической безопасности при внедрении цифровых технологий? |
А еще лучше, чтобы никогда не случилось так, что «любой товар будет так оцифрован и будет находиться в таких информационных цифровых платформах, что без использования информации из этих платформ вообще нельзя будет ничего построить и модернизировать». А оставался бы еще и запасной «аналоговый» вариант строительства и модернизации.
Тем более что действительно ключевым фактором экономики являются «аналоговые процессы», реализуемые за счет трудовых навыков и конкретной деятельности ученых, инженеров, рабочих, сотрудников административно-управленческого аппарата, лишь при необходимости перекладываемых на «цифровые ноты» после трезвой оценки рисков внедрения цифровых технологий. Рисков не только для так называемой информационной безопасности в виде рисков для конфиденциальности, целостности и доступности данных, но и рисков для трудовой деятельности как таковой, или, иными словами, должного уровня безопасности труда.
Упоминание безопасности труда уместно в связи с высказыванием директора направления Молодые профессионалы Агентства стратегических инициатив (АСИ):
«…если сейчас трудно представить робота за штурвалом или со скальпелем, то скоро, вероятно, будет наоборот. Ведь машины в отличие от людей будут застрахованы от ошибок».
Что такое «застрахованы» в свете сбоя системы управления в новом поезде метро, исправленного после далеко не мгновенной перезагрузки компьютера? Хотя, возможно, в этом высказывании имеется в виду страховой полис? ОСАГО цифровой экономики? Возмещение деньгами утраты человеческой жизни и авторитета компании, организации, государства?
Министерство цифровой экономики или министерство техники безопасности экономики?
Пока же Программа не только не вспоминает об общих проблемах техники безопасности в связи с построением цифровой экономики, но даже и об информационной безопасности вспоминает «в-пятых»: «В целях управления развитием цифровой экономики настоящая Программа определяет цели и задачи в рамках пяти базовых направлений развития цифровой экономики в Российской Федерации на период до 2024 года. К базовым направлениям относятся нормативное регулирование, кадры и образование, формирование исследовательских компетенций и технических заделов, информационная инфраструктура и информационная безопасность».
А ведь хотя информационная безопасность в приведенном перечислении направлений развития стоит на пятом месте, проблемы, связанные с угрозами и рисками для цифровой экономики России, связанные с ИБ и упомянутые в Программе, впечатляют, особенно если за обтекаемыми формулировками увидеть суть.
Что, например, означает «наращивание возможностей внешнего информационно-технического воздействия на информационную инфраструктуру, в том числе на критическую информационную инфраструктуру»?
Означает в лучшем случае остановку ЧПУ и САПР и вследствие этого экономические потери, в худшем – предпосылки к хаосу на производстве, на транспорте, в банковской сфере, после чего речь может идти о коллапсе государства.
Создатели Программы утверждают, что о Stuxnet в России помнят: «В Российской Федерации традиционно большое внимание уделяется вопросам обеспечения информационной безопасности объектов газоснабжения, энергоснабжения и ядерных объектов. Однако при этом две третьих российских компаний полагают, что количество преступлений в цифровой среде за три последних года возросло на 75 процентов, что требует совершенствования системы информационной безопасности во всех секторах экономики».
Но те же создатели Программы не владеют точными оценками того, сколь «…большое внимание уделяется вопросам обеспечения информационной безопасности объектов газоснабжения, энергоснабжения и ядерных объектов».
И, повторю, информационная безопасность стоит в Программе на пятом месте в числе базовых направлений развития цифровой экономики, хотя проблемы ИБ, связанные с управлением угрозами и рисками цифровой экономики (и упоминаемые самими же авторами Программы) слишком велики и многообразны:
«…проблема обеспечения прав человека в цифровом мире, в том числе при идентификации (соотнесении человека с его цифровым образом), сохранности цифровых данных пользователя, а также проблема обеспечения доверия граждан к цифровой среде;
угрозы личности, бизнесу и государству, связанные с тенденциями к построению сложных иерархических информационно-телекоммуникационных систем, широко использующих виртуализацию, удаленные (облачные) хранилища данных, а также разнородные технологии связи и оконечные устройства;
наращивание возможностей внешнего информационно-технического воздействия на информационную инфраструктуру, в том числе на критическую информационную инфраструктуру;
рост масштабов компьютерной преступности, в том числе международной».
В этих пунктах хоть и не указаны явно, но просматриваются не только угрозы ИБ, но и угрозы физической безопасности граждан, производству, национальной безопасности для государственных институтов.
В связи со сказанным возникает вопрос о целесообразности решения задачи построения цифровой экономики и кибергосударства до решения хотя бы уже выявленных проблем с обеспечением информационной и физической безопасности при внедрении цифровых технологий. Пока же складывается впечатление, что бизнес предпочитает и готов решать эту задачу в рабочем порядке на живых людях.
Но ведь государство пока еще не «кибер» и способно думать в первоначальном смысле этого глагола, сформировавшемся до появления идеи искусственного интеллекта. В начало⇑
Facebook
Мой мир
Вконтакте
Одноклассники
Google+
Комментарии отсутствуют
Комментарии могут отставлять только зарегистрированные пользователи
|
_cover.jpg)
_cover.jpg)
_cover.jpg)
_cover.jpg)
